Вера Гривина - Путь к своему королевству
– Погоди, – остановила его Агнесса. – Поведай лучше о своих странствиях. Где ты бывал? Что видал?
Лазарь покачал головой.
– Эх, добрая боярыня! Я воистину и за год не сумею вам поведать, о том, где бывал, и, что видал. Исходил Лазарь пешком всю Ромейскую империю да еще побывал у угров, валахов и немцев. А однажды меня захватили половцы.
– И долго ты пробыл в полоне? – полюбопытствовал Любим.
– Не очень долго, добрый боярин. На мое воистину счастье, василевс ромейский, дай Господь ему многих лет жизни, разгромил поганых и освободил меня с прочими полонянами.
– И ты видал самого царя Мануила? – заинтересовался боярин.
Лазарь кивнул.
– Воистину видал и его, и короля угорского, добрый боярин.
– Короля Гёзу? – изумился Любим.
– Короля Гёзу я тоже видал, но еще до того, как попал к половцам, а с василевсом Мануилом был воистину угорский король по имени Борис.
Агнесса вздрогнула от неожиданности и тут же покраснела, поймав на себе внимательный взгляд мужа.
А Лазарь продолжал говорить:
– Борис – сын короля Кальмана. Его лишили королевства, и теперь он воистину служит василевсу, на племяннице коего женился.
Агнессе стало не по себе.
«Пресвятая Богородица! Что со мной? – испугалась она. – Я же сама желала, чтобы мой рыцарь взял себе в жены ровню».
Помрачневший Любим сердито сказал страннику:
– Устал я, да и боярыня моя притомилась. Мы тебя, Рожна, завтра послушаем.
Лазарь принялся угодливо кланяться.
– Как желает добрый боярин! Воистину, как он желает!
– Ступай! – раздраженно велел ему боярин.
Лазарь быстро убрался с гульбища.
– Ты на меня сердишься? – спросила Агнесса у мужа.
– Вовсе не сержусь, – ответил он и помрачнел еще больше.
– Что же тогда с тобой?
– Да заботы одолели, – забормотал боярин, отведя в сторону взгляд. – Вот и теперь вспомнил о том, что надобно страже наказ дать. Пойду я к воротам, а ты ступай в опочивальню.
Агнесса послушно поднялась с лавки и сделала два шага.
– Агнюшка! – окликнул ее муж.
Она обернулась и замерла на месте, увидев в его глазах огромную печаль.
– А ведь ты до сей поры любишь его, – тихо промолвил Любим.
Агнесса хотела возразить ему, но слова застряли у нее в горле.
«Да, я не могу забыть Бориса, но ты, Любим, и наши дети стали для меня дороже, чем он», – подумала Агнесса, но почему-то не решилась произнести эти слова вслух.
А для Любима молчание жены было подтверждением его догадки, и он, круто развернувшись, зашагал прочь. Агнесса смотрела ему вслед сквозь пелену наворачивающихся на глаза слез.
«Господи Иисусе! Что же я наделала!»
Она ушла в опочивальню и стала ждать мужа.
«Я потолкую с ним, и все будет по-прежнему».
Однако время шло, а муж все не появился. Агнесса решила, что будет ждать его хоть до утра. Не раздеваясь, она села на постель и принялась подбирать слова, которые надо было сказать, дабы убедить мужа в том, что он нужен ей, как никто на свете.
Когда совсем стемнело, Агнесса решила сама отправиться на поиски мужа. Но только она поднялась, он появился на пороге. В руках боярин держал масляную лампадку, свет от которой падал на его озабоченное лицо.
– Угры взяли Санок и могут на нас напасть, – сообщил Любим.
Эта новость поразила Агнессу, заставив забыть обо всем, что недавно ее волновало.
– Отколь ты знаешь? – прошептала она охрипшим голосом.
– Поспел из Санка воротился – он еле сумел от угров утечь. Да, и зарево уже видно.
– Что с нами будет? – прошептала она.
– А ты не токмо еще не ложилась, но даже не раздевалась, – удивился Любим.
– Я тебя дожидалась, хотела потолковать с тобой.
– Даст Бог еще потолкуем.
Они вышли в сени. Муж сухо и коротко велел жене немедля собрать детей и ехать вместе с ними в лес, где посреди густой чащи стоял просторный двор, построенный для охотничьих надобностей.
– Хоронитесь там до тех пор, покуда нас беда не минует, – проговорил боярин и почти бегом направился вниз по лестнице.
Агнесса поспешила к детям в опочивальню, где застала Боянку и Милку, пытающихся одеть малышей, что было делом весьма нелегким, потому что Агаша капризничала и вырывалась, а Илюша никак не желал просыпаться. Втроем женщинам все же удалось кое-как закутать детей, затем Боянка подхватила на руки девочку, Милка подняла мальчика, а Агнесса взяла в руки лампадку.
Во дворе горели костры, суетились ратники и кипела в котлах смола. Почти все мужчины, включая боярина, уже успели надеть кольчуги и шлемы. По двору метались, отдавая распоряжения, тиун16 Будила и Найдена, ставшая за прошедшие годы боярской ключницей. Ворота были широко распахнуты и из них выгоняли скот, чтобы спрятать его в густом лесу.
К Агнессе подошел муж и сердито спросил:
– Ты почто не тепло оделась?
Она и впрямь за переживаниями и заботой о детях даже не подумала накинуть что-нибудь поверх навершника.
– Я сейчас принесу теплую одежу, – пообещала Боянка и, положив Агашу на сваленные у бани мешки, вернулась в покои.
Боярин обратился к Милке:
– Сходи, поторопи Збышека! А то покуда он лошадей оседлает, угры явятся.
Положив Илюшу рядом с Агашей, Милка бросилась к конюшне, чтобы поторопить боярского конюшего Збышека.
Агнесса хотела было заговорить с мужем, но он уже направился к тиуну. Агнесса обиделась:
«Зачем же он так с нами? Пусть я ему не угодила, а дети-то, чем перед ним провинились?»
Она повернулась к спящей Агаше. Девочка спокойно сопела и улыбаясь во сне. Глядя на дочь, Агнесса машинально нащупала на своей груди подаренный Борисом крест. Подчинившись какому-то внутреннему порыву, молодая женщина быстро сняла с себя эту дорогую сердцу реликвию и надела ее на шею Агаши.
«Пусть дар моего рыцаря хранит его кровное дитя».
Внезапно Агнесса заметила за углом бани Лазаря Рожну.
– Что ты здесь делаешь? Ступай в лес!
– Уйду, добрая боярыня! Воистину уйду! – пообещал Лазарь.
Агнесса принялась наблюдать за подготовкой к отражению штурма замка. Появившаяся Боянка накинула плащ на плечи своей госпожи, но та даже не заметила этого, следя за мужчинами с луками в руках, взбирающимися на стену.
Вскоре привели лошадей. Как только Агнесса, Боянка и Милка взобрались в седла, Любим окликнул Найдену и велел ей тоже ехать в лес вместе с боярыней. Ключница торопливо перекрестила подбежавшего к ней сына.
– Поспел и Руф едут с вами, – распорядился боярин. – Они будут мое семейство охранять!
Поспел и молодой волох бросились к лошадям, а Найдена посмотрела на боярина благодарным взглядом.
– Куда подевался чертов Ярема, чтоб ему сдохнуть? – рявкнул Любим.
– Здесь я, здесь! – отозвался вынырнувший откуда-то карлик.
– Сажайте его на лошадь! – велел боярин двум мужикам и, пока те выполняли его повеление, угрожающе говорил Яреме: – Гляди у меня! Коли заплутаешь и не туда мое семейство заведешь, я тебя даже с того света достану.
Боярский шут обладал редкой памятью и необычайной наблюдательностью, что помогало ему находить дорогу даже в самом дремучем лесу. Поэтому именно ему боярин поручил быть проводником у жены и детей.
Любим передал спящих детей Боянке и Милке, затем подошел к жене.
– Коли меня Господь приберет, ты держись Бажена, – заговорил он хриплым от волнения голосом. – В том, что брат мой будет вам надежной опорой, я не сомневаюсь…
– Ты наша опора, – прервала мужа Агнесса и всхлипнула.
– Ну, ну, ну! Не плачь! – пробормотал Любим, прижавшись лицом к колену жены.
– Прости меня, – прошептала Агнесса.
– Ты тоже прости меня. И спасибо тебе за все, – произнес боярин и ударил лошадь.
Не помня себя, Агнесса поехала со двора. За воротами она подняла голову и увидела зарево.
«Там город Санок», – машинально отметила молодая женщина.
Скрежет металла заставил ее обернуться. Ворота медленно закрывались, чтобы стать одним из препятствий для приближающихся к селу врагов. Как только громкий звук привел боярыню в чувство, она мгновенно приняла решение и, спрыгнув с лошади, крикнула слугам:
– Скачите в лес без меня!
Агнесса бросила свой повод Найдене и рванулась к закрывающимся воротам. Стражники при виде бегущей к ним боярыни замерли на месте с открытыми ртами, а она промчалась мимо них во двор.
– Любим! – крикнула Агнесса.
Боярин уже торопливо спускался со стены. Выглядел он испуганным и вместе с тем счастливым.
Подбежав к мужу, Агнесса воскликнула:
– Кроме тебя мне никто не нужен. С тобой я была счастлива в жизни, с тобой и смерть приму.
– А как же дети? – вымолвил Любим взволнованным, но отнюдь не сердитым голосом.
– Ты сам говорил, что Бажен их не оставит. А жена его, Белослава, будет нашим деткам матерью.
